– Видишь, шесты по бокам бортов у крытой машины?
Я пересел в кресло стрелка-радиста, щелкнул тумблером. Зажегся желтый циферблат, из динамика сразу донеслась немецкая речь. Я покрутил ручку верньера. Треск, помехи, музыка немецкая – в основном марши. И вдруг – «От Советского Информбюро…» Мы замерли, даже дышать перестали. «В ночь на четвертое июля продолжаются бои на Полоцком, Лепельском и Новгород-Волынском направлениях. Существенных изменений в положении наших войск на фронтах не произошло».
Я вернулся, подобрал с пола автомат «Сидорова». Если уж немцы встретятся, без стрельбы не обойтись.
Поле было неровным, танки трясло, раскачивало, и удержаться на броне было непросто.
Беседа длилась долго – часа три. Мне все время приходилось быть настороже, чтобы не проговориться об учебе в танковом училище или не проколоться на других подробностях моей прошлой офицерской службы в Российской Армии, тем более военный периодически повторял вопросы, только задавал их по-другому.
И только сейчас до меня дошло – мне же не дают ни с кем общаться! «Ну да, конечно, – вспоминал я, – все сходится. Сначала начштаба рядом со мной в каптерке старшины был, потом на кухне. А теперь и вовсе изолировал. Наверное, по телефону указание получил».