- Тогда и я дура… я тоже ничего не знаю… почти ничего, - в носу хлюпало, но как ни странно, становилось легче, во всяком случае желание убить кого-нибудь прошло.
И по-детски обиделась, когда Брокк запретил.
Он тер висок, расцарапывая бледную кожу до крови, и смахивая багряные капли грязным рукавом, вновь морщился.
- Да неужели? А мне казалось, ты меня любишь…
Отрепетированная речь, нарочито бодрый голос. Притворное внимание, за которым люди прячут беспокойство. Кто-то трогает обивку сидений, кто-то косится на иллюминатор, гадая, и вправду ли так надежна конструкция. Кому-то снова становится дурно.
- Но есть, полагаю, и третий? - поинтересовался Инголф. И Брокк кивнул.