Голос раскрасневшейся женщины с волосами, подвязанными платком, перебивался тонким криком.
Брокк покачал головой: пить нельзя, еще многое сделать предстоит. И Кейрен кивком одобрил решение.
Дом вздрогнул, и закачались свечи, грозя оборвать нити огня. Люди зашептались, не смея уйти, они ждали… чего?
Голос был неестественно бодрым и, когда она, устав говорить, замолчала, Кейрен снова ее обнял.
Подземельем. И плесенью. Камнем. Железом. Ржавчиной, что расползалась по прутьям. Гнилью… этот сладковатый дух был особенно силен в первые месяцы после его смерти. Запах увязался за Ульне, поднялся по ступеням и перебрался через дверь. Он поселился в комнате, и сколько бы Ульне ни выветривала ее, не уходил.
- Улетит, - мрачно заметила Грай, растирая глаза. - С любовницей.