— О чем ты думаешь? — Таннис, вытянув руку, провела по шелковой глади цветка.
— Послушай совета, мальчик, — Филипп сам вставил ключ и повернул, зло, вымещая на металле раздражение. — Тебе надо появиться пред ним так, как ты выглядишь сейчас. Тогда, глядишь, тебя и пожалеют.
— Ты злишься, — он водил пальцем по кромке лацкана. — И у тебя есть на это все причины, но, Таннис, подумай сама, как долго ты проживешь вне этой камеры? Да, к тебе приставят охрану…
Спрятаться в тишине тренировочного зала. Но и здесь в воздухе мерещится все тот же назойливый аромат лаванды. Синие цветы на белом покрывале… в вазе на столе… в холеных пальчиках. Они обрывают бутон за бутоном, и лоскуты лаванды падают на пол.
Отец не раз повторял, что она должна быть послушной девочкой. И Кэри пятится, пятится, пока не добирается до лестницы. А потом оказывается и под лестницей.
Она вспыхивает и сжимает в кулачке вилку.