Отец легко давал обещания, вот только редко исполнял их.
И мысли легкие… тогда у него была на удивление ясная голова. И мучила постоянная жажда нового, нет, не совсем мучила, скорее доставляла несказанное удовольствие. Брокк сам себе казался всемогущим, ведь… как иначе, когда она так смотрит.
— Если я правильно понял, то связать пламя не так просто, верно? И как много найдется тех, кто способен на подобное?
Желтые глаза сделались светлы, прозрачны. Солнечный свет, собранный в бокале. И пепельные ресницы длинны, Брокк касается их осторожно, смахивая снежинку. А он и не заметил, что снег пошел. Первый. Редкий.
Протяжный назойливый вой сирены, который, отражаясь от каменных стен, дробился. Звук пробирал до костей, и Таннис, вздрогнув, попыталась вскочить.
Дед всегда подозревал это, чуял, и пытался скрыть слабость.