Мгновением позже тишина сменилась ожесточенным спором. Олег с удовлетворением заметил, что правильно оценил реакцию друзей. «А спор, собственно, ни о чем. Все и так ясно, а то, из-за чего они спорят, не стоящие внимания мелочи, решаемые попутно. Наконец я смогу выполнить то, о чем давно мечтаю. И, может быть, смогу спать без снотворного, хотя бы немного успокоившись местью за Лицинию и сына».
Идиллия, да и только. Но, как всякая идиллия, она продлилась совсем недолго. На одиннадцатый день Олег снова остался один. Едва напарник ушел, как Олег вновь почувствовал слежку. Ощущение злого взгляда было настолько сильным и неприятным, что по спине Гордеева поползли мурашки.
Увы, ничего интересного победителям алайцы не оставили. Завалившаяся штабная палатка, в которой охранники, покопавшись, нашли небольшой сундучок с деньгами, несколько брошенных обгоревших бумаг, напоминающее бойню из-за валяющихся кусков тел место, в которое ударил «ОДАБ». «Да, алайцы отступали поспешно, но не теряя головы. Хороший у них коннетабль…» – подумал Олег.
– Еще с утра, и с наставниками тоже. Поэтому давай еще по одной на дорожку, и пойдем…
«Уверенность – вот что мне сейчас нужно, – подумал Олег. – И время, чтобы спокойно со всем разобраться. С самого переноса ни одной минуты спокойной, все время на нервах. Приключение за приключением. И несет меня судьба неизвестно куда и неизвестно зачем… Не, а чего это они меня вдруг оставили одного? То ни на шаг не отходили, то вдруг бросили – делай что хочешь, – он покосился на браслет, – ну не совсем что хочешь, но все же…»
Бойцы расположились на ночлег несколькими группами, окружив кострища, на которых дотлевали толстые стволы местных пиний, почти не дающие дыма. От них тянуло теплом. Несколько проснувшихся, как и он, воинов, снаряжались, собираясь сменить часовых, которых из лагеря видно не было. У повозки с припасами уже возились повар с помощниками, готовясь к приготовлению завтрака.