— Что-то не слышу радости в голосе. — Друг подозрительно сощурился.
— Ты лучше. — Замирая от недозволенной нежности, Аким погладил ее по волосам. — Иди в дом, Наталья. Я все улажу.
— Глупости — это то, что я тебе врачебные тайны рассказываю, — обиделась тетя Люба, — а в человеческой смерти, милый мой, нет никакой глупости. Он старый уже был, да и больной насквозь. И так чудо, что протянул так долго.
Свет погас… Все, его больше не было. Анна, его еще живая жена, но уже мертвая муза, смотрела на него покрасневшими от невыплаканных слез глазами.
— Для начала устрой меня в театр. Я устала прозябать, Савва. Дай мне месяц, и обещаю, ты не пожалеешь.
— А тебя? — вдруг всполошился Лысый. — Тебя они могут того…