Внизу полыхал костер. Огромный, выше человеческого роста. Клубы дыма сплетались в сизые спирали, извивались, точно в судорогах, а в завывании ветра Марте вдруг почудились женские крики. Если бы она смотрела не на костер, а на Арсения, то, наверное, поймала бы тот страшный момент, когда глаза его сделались пустыми, как окна давно заброшенного дома. Но Марта смотрела вниз и скорее почувствовала, чем увидела, как стоящий рядом Арсений стал медленно заваливаться вперед, туда, где черный ночной воздух вспарывали яркие светлячки искр, туда, где его ждала неминуемая смерть…
— Я не вру. — В ее голосе послышалась обида. — Я не понимаю.
— После вчерашнего, — Арсений запнулся, — после того, что ты сделала, мне стало легче.
— Я бы тоже испугался, если бы навернулся с лестницы. — Он не хотел хамить Снежной королеве, как-то само собой получилось.
Собственно говоря, Арсению не нужно было осматривать здание от подвала до чердака, то особенное шестое чувство, которое было с ним уже пять лет, молчало. Грим тоже вел себя совершенно спокойно. Самое интересное наверняка не здесь, а в парке, но для очистки совести пройтись по усадьбе все-таки стоит. Или не для очистки совести, а ради удовлетворения любопытства? Арсений бывал в разных домах — и в старинных особняках, и в слепленных из стекла и бетона новоделах, но до сих пор не утратил совершенно детского любопытства. Иногда дома были отражением своих хозяев, а иногда медленно, но неуклонно заставляли хозяев подстраиваться под себя. Интересно, кто кого переделывал: дом Савву или Савва дом?