Мимолетное удивление уступило место другому, куда более яркому, более острому чувству — предвосхищению скорой смерти. Ее костистая лапа уже сжала горло, не позволяя ни вдохнуть, ни выдохнуть, набросила на глаза полупрозрачную кисею.
На следующий день Стрельников продал один из набросков Амедео. Не ради себя, ради своей новой музы. Софье нужны были лекарства и хорошее питание. Этот рыжий, точно солнечный день, свет не должен погаснуть.
— А мне ничего не нужно. Мне достаточно видеть тебя и дочь, знать, что у вас все хорошо. Ты позволишь мне остаться, Наталья?
Лысый едва заметно поморщился. Так уж и случайная? Пойми этих женщин.
— Самый умный, да? — буркнул Эдик, но по его затравленному взгляду было совершенно ясно, что Крысолов попал не в бровь, а в глаз.
— Мы? — Она улыбнулась, и в улыбке ее была горечь.