— Ну, ты смотри, береги себя! — Лысый похлопал друга по плечу. — И звони, ежели что. Я примчусь, ты ж меня знаешь.
Марта отвернулась, позволяя ему раздеться, перед тем как раздеться самой, выключила свет. Когда ее голова коснулась подушки, Арсений уже крепко спал. Она как-то сразу почувствовала, что он спит, каким-то особенным, пробуждающимся только в его присутствии шестым чувством.
— Я велела его засыпать. — Слова приходилось выдавливать из себя силой. Для матери нет страшнее муки, чем рассказывать о смерти своих детей. — Пруд засыпали сразу после похорон Юлии.
На его лице, нескладном, чуть ассиметричном, читалась задумчивость, и Ната расценила ее как добрый знак.
— Ну, коль уж выпала такая замечательная возможность! — Арсений благодарно улыбнулся Зинаиде, уже спешащей к нему с полной тарелкой дымящихся оладий. — Люблю, понимаете ли, тихие домашние завтраки.
Она сунула ему в руку телефон, перегнувшись через переднее сиденье, коснулась бледного лица Арсения. Жалостливая. Стопудово, жалостливая…