Верочка сидела на корточках у стены напротив, обхватив голову руками, покачиваясь из стороны в сторону. Шелковая ночная сорочка задралась, обнажая белое бедро. Появления мужчины она, кажется, даже не заметила.
— Так я позвоню в «Скорую»? — Аким присел на корточки перед Натиной коляской, теперь их глаза были на одном уровне, теперь она отчетливо видела то, что творится на дне его васильковых глаз.
Садовник жил по-спартански, как будто и не жил даже, а так… приходил переночевать. Вещей по минимуму, да и те, что есть, все в казарменном порядке. Внимание Арсения привлекла аккуратная стопка журналов, посвященных скульптуре и живописи, а настенную полку почти полностью занимали книги той же тематики. Странное увлечение для садовника… Очень странное.
Арсений шагнул прочь от муз, смахнул выступивший на лбу пот, зажмурился, прогоняя видения. Что же он имеет? Восемь статуй, в семи из которых есть что-то необычное, вполне вероятно, мистическое, но совершенно непонятное. Даже если предположить, что Савва Стрельников увлекался оккультизмом и что-то сотворил со своими музами, то почему не со всеми?.. Где смысл и логика?
— А все про то же! Илья, когда проворовался…
— Что? — повысила голос Ната. — Знаешь ведь, не люблю я эти причитания. Все, нет Максима! Умер! — Сердце снова сжалось, колкой болью заставляя снова вспомнить то, что из памяти уже никогда не вытравить. Раннее утро, сонный парк и испуганный крик Зинаиды… Максим повесился. Привязал веревку к перилам, набросил петлю на шею и спрыгнул со смотровой площадки. Максим, самый странный, самый отчаянный и самый талантливый из ее внуков, он был почти таким же любимым, как Марта. Был… — Чем причитать, лучше портсигар подай.