Крысолов был таким же мокрым и грязным, как и его собака. С куртки на паркет стекали серые струи воды, но Нату больше не заботила чистота. Теперь она понимала, почему так изменилась его поступь — на плече Крысолова небрежно, точно большая тряпичная кукла, лежала Марта. Мокрые волосы занавешивали ей лицо, а на беспомощно болтающейся руке тихо позвякивали серебряные браслеты.
— А вы что делаете? — Арсений замедлил шаг, здоровой рукой поудобнее перехватил трость. — Кто это у вас?
— Диктуй адрес, подъеду вечерком, потом отзвонюсь.
Руки Марты беспомощно и бестолково заскользили по его спине, пальцы, ломая ногти, зацепились за ремень джинсов, но эти жалкие попытки могли лишь задержать, а не предотвратить падение.
Ниночка оказалась удивительной женщиной, мягкой, расторопной, ласковой. Она заполняла светом все пространство, которое ее окружало, она царила в поместье единственной и обожаемой всеми королевой, но вопреки чаяниям Саввы родила не сына, а дочь. Савва назвал девочку Светланой, и первые дни с ревнивой тревогой присматривался к своей Талии, как в далеком тридцать восьмом, боялся, что ребенок может что-нибудь нарушить в тонкой организации его музы.
Наверное, Савва смолчал бы, вернулся в постель и сделал вид, что ничего не заметил. Он мог простить Адели измену, но не смог простить поругания своего труда. Эти двое, голые, рычащие, необузданные, предавались похоти в его мастерской, на его разбросанных, измятых и истерзанных картинах.