Кельнер сказал, что в Лиссабоне нет широкой ночной жизни. Когда Шварц дал ему чаевые, он вспомнил, что есть одно заведение для избранных, русский ночной клуб.
— Скорее я мог подумать, что ты будешь меня ненавидеть, — сказал я. — Потому что я не смог оградить тебя от приставаний твоего братца. Потому что я…
— Здесь пахнет солдатскими сапогами и террором, — сказала она. — Пусть сюда войдет август. Откроем окна настежь и уйдем. Кажется, время обеда?
— Неужели вы не понимаете, что я хотел бы поговорить со своей сестрой наедине? — сказал он.
— Пока есть посетители. Теперь он всегда полон. Есть и немцы. Довольно много.
— Почему ты сам не скажешь? — спросил Мартенс. — Вот телефон.