– Она моя племянница! – Тетушка Мэри попыталась поднять деревянную оконную раму. – У меня есть права!
– Ты ведь не имела удовольствия знать мою мать. Она умерла еще до нашей первой встречи.
Лиам произнес что-то, но Тесс не расслышала, выпустил ее руку и остановился прямо в школьных дверях. Поток родителей с детьми сменил русло, чтобы обогнуть внезапное препятствие на пути, обтекая их с боков. Тесс наклонилась к нему, и чей-то локоть врезался ей в затылок.
– Но ты же видишь, как отчаянно они старались все исправить, – напомнила Мэри, обращаясь к Тесс. – Они оба так сильно тебя любят.
– Сбегай впусти их, – попросила Тесс Лиама, повернулась к стоящей за окном тетушке Мэри и указала на входную дверь. – Мы уже идем.
– Но я не уверен. Теперь, когда я все же произнес это вслух, когда ты узнала, столько лет спустя, все кажется слишком осязаемым, куда более реальным, чем когда-либо прежде. Знаешь, это сегодня, – сообщил он, утерев нос тыльной стороной ладони, и взглянул на нее. – Сегодня тот самый день. Я вспоминаю каждый год. Ненавижу осень. Но в этом году все куда острее, чем обычно. Не могу поверить, что это сделал я. Не могу поверить, что я так поступил с чьей-то дочерью. А теперь моим девочкам, моим девочкам… моим девочкам придется заплатить.