И все же Тесс не насторожилась. Она была по-глупому уверена в любви Уилла. Достаточно, чтобы носить старые джинсы и черную футболку, в которых она, по словам Уилла, напоминала байкершу. Чтобы поддразнивать его за легкую сварливость. И потом, пока они прибирались на кухне, он шлепнул ее пониже спины посудным полотенцем.
А затем миновали годы, время слой за слоем громоздилось поверх воспоминания о том, что он сделал. Порой, шептал он, ему удавалось месяцами чувствовать себя почти нормально, но временами он не мог думать ни о чем, кроме совершенного им убийства, и был уверен, что сходит с ума.
Вот уж чего Сесилия никак не ожидала услышать.
Ей он запомнился как вполне симпатичный. Это ведь ему нравились ее руки – внезапно вспомнила она. Как странно. Она думала о нем вчера вечером, а он вдруг взял и заново объявился в ее жизни.
– У меня все замечательно, – уныло ответил отец.
Ее голос звучал непривычно для ее собственного слуха, как будто она примеряла на себя чужую личность – такую вот развязную, вздорную девицу. Точнее сказать, она как будто пыталась изображать Фелисити и не очень хорошо с этим справлялась. Волшебно обострившиеся ощущения, которые она испытывала на мотоцикле, словно улетучились, и теперь ей стало неловко. Все это было слишком. Лунный свет, мотоцикл, кожаная куртка и горячий шоколад. Это казалось ужасно романтичным. Ее никогда не привлекали классические романтические ситуации. Она над ними посмеивалась.