Она глубоко вздохнула. Нет-нет, она не станет припирать его к стенке. Рейчел хотелось, чтобы все было сделано надлежащим образом, поэтому не стоит предупреждать его или говорить что-то, что может стоить ей вердикта о виновности. Вообразите только: он прибегает к какой-то юридической уловке и уходит от ответа только потому, что она не удержала язык за зубами. Ее накрыл неожиданный прилив не то чтобы счастья, но чего-то похожего. Надежды? Удовлетворения? Да, это было удовлетворение – ведь она что-то делала для Джейни. Вот оно. Как же давно она могла в последний раз хоть как-то – как угодно – позаботиться о дочери: зайти к ней в спальню холодной ночью и накрыть костлявые плечи своей вечно мерзнувшей дочки лишним одеялом, приготовить ее любимый бутерброд с сыром и маринованными огурцами (и побольше масла – Рейчел постоянно украдкой пыталась ее откормить), бережно отстирать вручную ее нарядную одежду, дать десятидолларовую купюру просто так. Годами ее мучило желание снова что-нибудь сделать для Джейни, побыть ее матерью, похлопотать для нее о какой-нибудь мелочи. И теперь наконец-то ей выпала такая возможность.