– Пожалуйста, так сразу и говорите! – взмолилась она столь несчастным тоном, что я почти устыдился своей вспышки. – Сами подумайте. Сколько людей у меня здесь – ну не могу же я всех лично знать. Еще не хватало, чтоб они чужими именами назывались… Только что я перепутала жену Бориса Беккера с его последней подружкой, вы бы видели, как он на меня накинулся!
– Так, значит, вам этот шрифт тоже кажется странным? – не отставал я.
Поперек нее проходила планка, на которой при помощи мыши можно было рассматривать отдельные разделы. Один назывался “Последние известия”, где мы в скором времени собирались писать новости, – он пока фактически пустовал. Затем шло “Еженедельное обозрение”, где посетителям предлагалось смотреть мои прошлые выступления в виде фильмов в маленьком окошечке. Затем следовала моя подробная биография, где период от 1945 года до моего возвращения назывался “Барбаросса на покое”. Это предложил Завацки, и я вволю посмеялся, представив, будто все это время спал в каком-то личном Кифхойзере подобно великому императору. Впрочем, сам я не мог дать лучших и более подробных комментариев касательно пропущенных мной лет, поэтому согласился с такой формулировкой. Еще один раздел назывался “Спросите фюрера!” и был призван служить для общения с моими последователями. Я с любопытством заглянул, нет ли там вопросов. И действительно, один господин мне уже написал.
– Наоборот. В конце концов, это наша работа.
Это, кстати, и было причиной вызова таксомотора. Ввиду моих ограниченных финансовых средств я предполагал добраться до здания фирмы пешком или на трамвае, но Зензенбринк, сославшись на непредсказуемость транспорта и возможные заторы, настоял на таксомоторе.