Дьяк изобразил на лице любовь к животным, протянул костлявые пальцы к Васькиному загривку и, естественно, словил когтями по полной.
– Ничего не панимаю, я неграматный татарин, я всё папе скажу, э!
– А чё ты на меня-то шипишь, сокол ясный? Я ни в чём ни разу не повинная, у себя в горнице сидела, экспертизой баловалась…
– Почему и я, и стрельцы мокрые?! Вот я этому водяному его же рыбьим хвостом под зад дам, будет знать, как над милицией шутки шутить!
Он поднёс к губам медный охотничий рог и хрипло протрубил что-то вроде пионерской зорьки. Причём играл так фальшиво, что Митя, не спросив разрешения, одним махом, от бедра зашвырнул в него оглоблю на манер городошной биты. Очень удачно, потому как попал как раз в грудь и просто смёл предателя с лошади куда-то за дальний поворот. Оттуда мигом взлетели доселе молчаливые вороны, раздался тяжёлый звонкий удар металла о металл, и через полминуты мерзавец прилетел назад, удачно плюхнувшись прямо на свою лошадь!
– Э-э, зачэм так себя бьёшь? – удивился молодой князь Павлиношвили. – За царевну пэреживаешь, да? Не пэреживай, генацвале, я её сам спасу, да! Кто против, зарэжу! Прямо сейчас зарэжу, да?