– А чё ты на меня-то шипишь, сокол ясный? Я ни в чём ни разу не повинная, у себя в горнице сидела, экспертизой баловалась…
– Почему и я, и стрельцы мокрые?! Вот я этому водяному его же рыбьим хвостом под зад дам, будет знать, как над милицией шутки шутить!
Он поднёс к губам медный охотничий рог и хрипло протрубил что-то вроде пионерской зорьки. Причём играл так фальшиво, что Митя, не спросив разрешения, одним махом, от бедра зашвырнул в него оглоблю на манер городошной биты. Очень удачно, потому как попал как раз в грудь и просто смёл предателя с лошади куда-то за дальний поворот. Оттуда мигом взлетели доселе молчаливые вороны, раздался тяжёлый звонкий удар металла о металл, и через полминуты мерзавец прилетел назад, удачно плюхнувшись прямо на свою лошадь!
– Э-э, зачэм так себя бьёшь? – удивился молодой князь Павлиношвили. – За царевну пэреживаешь, да? Не пэреживай, генацвале, я её сам спасу, да! Кто против, зарэжу! Прямо сейчас зарэжу, да?
– Ты б не спешил, милок, а? – осторожно попридержала меня за шиворот Яга. – Нельзя тебе в люди сегодня.
Помнится, вот буквально на той неделе поступили два заявления на конокрадов. Ну вроде как заезжие цыгане украли у кого-то кобылку, перекрасили из пегой в вороную, гриву накладную присобачили, хвост нарастили, а потом ещё и надули несчастную всем табором. Надули – это без кавычек, это через трубочку в задн… пардон, вставляют и дуют по очереди. Короче, лошадка вышла – загляденье: круглая, сытая, красивая, блестящая, словно праворульная иномарка!