– Мама, ты должна все исправить. Мама, ты должна его спасти. – Танзи упала на колени и уткнулась лицом в мех. – Норман. Норман. – А затем она завыла.
Вгазете как-то напечатали статью о безволосой павианихе. Ее кожа была не полностью черной, как следовало ожидать, а пятнистой, розовой с черным. Глаза ее были обведены черным, как будто она их накрасила, и у нее был один длинный розовый сосок и один черный, как у обезьяноподобного грудастого Дэвида Боуи.
– О! Никто толком не говорит. Но если читать между строк, думаю, «почти во все».
– В честь вашего дня рождения будем считать, что я этого не слышала.
Джесс знала, что ему неудобно. Но что она могла поделать?
– Все как ты говорила. Хорошие вещи случаются. – Никки хотел, чтобы она улыбнулась. Хотел, чтобы она почувствовала то же, что и он, – словно распахнулась дверь в мир, о котором он и не подозревал. Мир, полный добрых людей и надежды на счастье. – Это прекрасная новость, Джесс! Радуйся!