Джемма взяла трубку через шесть гудков. Прежде чем она ответила, в трубке кто-то приглушенно заорал.
И внезапно лицо Танзи сморщилось, как в детстве, когда она падала и повисала трехсекундная пауза между Чем-То Ужасным, что только что случилось, и оглушительным ревом из-за Чего-То Ужасного.
Я женщина, которой не нужны отношения, сказала она себе. Просто я немного запуталась, оттого что взболтала гормоны, словно суп для бездомных.
Иногда, – Джемма оглянулась на багрового вопящего ребенка, который выгибал спину за соседним столиком, – мне кажется, что худшие примеры заботы о детях наблюдают не социальные работники, а бариста.
Женщина собиралась что-то сказать, но осмотрела Джесс с головы до ног, оценила ее шлепанцы, помятые белые брюки, и на ее лицо появилось напряженное выражение. Джесс поняла, что она знает. Она знает о ней.
– О боже! Это… Ради бога, простите. Знаете, я увидела переднюю дверь и подумала, что вы взломщик. Я думала, вы… сами знаете кто. – Она нервно засмеялась и в отчаянии посмотрела на Джесс, словно Эда рядом не было.