Они сидели в тишине. На улочке было тихо, только трактор пыхтел вдалеке. Птицы кружили над головой в бесконечной синеве. Мистер Николс шел обратно. Он держал спину прямо, как будто принял решение, и небрежно помахивал телефоном. Джесс потерла глаза.
Рефлекторный приступ боли при мысли о разлуке.
– Знаете что? Мне плевать, какие отношения у вас были. Плевать, если вы долбили ее во все отверстия. Мне важно, мистер Николс, что вас официально обвиняют в разглашении этой молодой особе сведений, которые, как она похвасталась подруге двадцать восьмого февраля, «принесут нам немалую выгоду». И которые, судя по ее банковскому счету и банковскому счету фонда ее брата, действительно принесли им «немалую выгоду».
Хотелось сообщить ей не только плохую, но и хорошую новость.
– О да, пожалуйста! Это было бы замечательно. Самыми грязными словами. И громко. Обязательно громко.
– Мне здесь нравится, – сказал он, и Джемма быстро посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть насмешку. – Нет, серьезно. Мне нравится. Здесь так…