— Виктор Ле Бон, — как будто это имя должно нам что-то говорить.
— Пиццу — в мусор, а еще лучше — охранников наших угости. С этого дня все продукты покупаем только сами, нигде и ничего не заказываем. Пацанву, что на улице дежурит, в магазины не гоняем, Антон.
— В каком смысле? — забеспокоилась я за Фирсова, тот и так ни за что ни про что пострадал.
— Серый! Да что происходит, в конце концов? Ты можешь мне объяснить?
— И так неплохо вышло. — Мама двумя пальцами извлекла только что припрятанные брюки на свет божий и швырнула к двери, где уже набралась солидная кучка претендентов на стирку. — Голова поболит, помутит чуток. Зато потом неповадно будет. Я вот тоже как-то попробовала: ликером импортным соблазнилась. Как он шоколадом пах! А после ночь в уборной просидела, и отец твой, покойник, примерещился. Мертвые нам всегда в таком состоянии видятся. Бабушке твоей, царствие ей небесное, поп наш, отец Алексий, после стакана сливовицы приснился: уговаривал от силы отречься, постриг принять, а все имущество отписать детской поликлинике.
— Сережка? — скривился колдун. — Сережка твой сидит в уюте и тепле, пока мы с тобой от зомби отбиваемся и с призраками воюем. Видно, уже с жиру бесится.