И конечно же, ни одного фловера. Что не удивительно. Будь я фловером, духа бы моего не было в этой атмосфере. И вообще в радиусе трехсот километров. Может быть, все-таки обойдется без насилия? Не полные же они дураки, должны же они понимать, что надо уносить ноги побыстрее и подальше?
– Тэдди – наш человек, – возразил Виктор. – Впрочем, он тоже раздражен: его заели мыши. – Он насупил брови и закурил сигарету. – Погодите, что это вы меня спрашивали… А, да. Я раздражен потому, что вы не пустили меня в лепрозорий. Все-таки я совершил благородный поступок. Пусть даже глупый, но ведь все благородные поступки глупы. И еще раньше я носил мокреца на спине.
– Это как раз совершенно ясно. Запас слов у него был очень невелик, воображение куцее, человека он никогда не видел… даже вас, не так ли, почтенный Юл?
– И еще я угощу вас всех превосходными чарджуйскими дынями, – закончил он. – Мне только вчера прислал десяток один мой друг-художник.
– Что это такое, кстати, – заложник? – спросил Портос.
– Да, – сказал Виктор. – Все остальное я выбросил.