– И еще я угощу вас всех превосходными чарджуйскими дынями, – закончил он. – Мне только вчера прислал десяток один мой друг-художник.
– Что это такое, кстати, – заложник? – спросил Портос.
– Да, – сказал Виктор. – Все остальное я выбросил.
– У меня в детстве был приятель, – сказал Виктор, – который затеял прочитать Гегеля в подлиннике и прочитал-таки, но сделался шизофреником. Ты в свои годы, безусловно, знаешь, что такое шизофреник.
А у меня и голоса не было. Я только рванулся изо всех сил, освободился наконец и быстрым шагом пошел прочь, еле удерживаясь, чтобы не перейти на бег. До самого угла я боялся, что он меня догонит, и, поворачивая на проспект Труда, украдкой глянул через плечо назад. Безумец так и стоял на коленях, он лишь опустил зад на пятки и медленно обтирал руки о ватник, понурив голову. У него был вид человека, обреченного на казнь.
Солдат только пыхтел. «Виктор! – вопил Квадрига уже где-то вдалеке. – А-а-а!» Из-за угла вывернула машина, осветила на секунду фарами знакомое веснушчатое лицо, круглые от страха глаза под каской и умчалась.