Старик что-то пробормотал, но больше попытки заговорить не делал. Я понуро шла за ним, обдумывая, как за две недели практики не свихнуться в этой глуши.
– Быстро иди ешь! Пока Мара не убрала со стола.
Я облегченно выдохнула: забрезжила надежда. Меня все еще могли выгнать, но теперь был шанс, что сумею удержаться в университете. Вот только был ли шанс доучиться оставшиеся два года с таким мизерным запасом дисциплинарных проступков?
– Тварь! – заорал Смиль, и я подпрыгнула.
А потом он меня ударил. Впервые в жизни отец дал мне затрещину. Не очень сильную, но ощутимую хотя бы тем, что она была незаслуженна.
Оборудование и заказы лежали на месте, обрезки ткани валялись на полу, словно мама едва-едва закончила работу. Она терпеть не могла, когда на полу что-то валялось.