– Дыши глубоко, ладно? Расшнуруй немного корсет, это же пыточный инструмент, а не одежда.
Когда отец объявил мое имя, воцарилась тишина. Нехорошая тишина, звенящая. Даже тихая до этого момента музыка смолкла. Ни объявление о предательстве Жозетт, ни поспешное провозглашение Леона императором не произвели такого фурора, как я, вышедшая на сцену в серебряном платье, и отец, представивший меня всем.
– Да. Он извинился. На самом деле он очень милый.
– Мама! Папа! – Сначала я направилась в мастерскую, но там никого не было.
– Университетское задание? – понимающе улыбнулась библиотекарь, пока я расписывалась в формуляре.
– Что ты делаешь? – Я прямо подпрыгнула от заспанного голоса Кэдерна.