– А еще слишком много говорящий, – добавил я и вырулил из переулка…
– Если не нарвутся на группу прикрытия, то вернутся. Плохо, что рации разбиты.
– Поговорить? – искренне удивился Поль. – Но зачем?!
– Без изменений. Валим и уходим. В твоем случае – ковыляем. Медленно и без всякого удовольствия.
Консьерж, развалившийся за конторкой, листал какой-то журнал с голыми девицами на обложке, изредка бросая взгляд в окно, где у ворот остановилась машина. Водитель о чем-то спорил с охранником, яростно размахивая руками. Все как всегда – обычные армейские будни. Насчет покоя я оказался прав. Несмотря на тишину, в этих местах постреливали, и довольно часто: на стене дома, рядом с входом, заметил несколько пулевых отметин. Сомневаюсь, что это работа местных стрелков.
Нардин подошел к алжирцу и увидел разбросанные по земле останки, на которых виднелись обрывки одежды. На одной ноге даже ботинок сохранился. Карим кивнул на разбитый человеческий череп, с которого свисали клочья высохшей кожи.