– Ничего, – кивнул Карим, усаживаясь в машину, – как-нибудь поместимся.
Водитель откровенно скучал. Он щурился, как разбуженный кот, и часто зевал, прикрывая рот широкой как лопата ладонью. В салоне машины было сильно накурено, а пепельница до краев набита окурками. Рация, лежащая на пассажирском сиденье, иногда потрескивала, выбрасывая в полумрак салона обрывки чужих фраз, лишь подчеркивая беспросветную скуку и одиночество.
– Нам будет тебя не хватать, Поль Нардин…
– Медведь, – укоризненно сказал Карим, – я ведь не пешком к тебе пришел! У дома стоит моя старая развалина, и, клянусь Аллахом, там найдется все, что может пригодиться мужчине в дальней дороге. Там есть все, кроме женщин. Но ведь мы поедем через Рио? А там, если мне память не изменяет, с этим никогда проблем не было.
– Давно пора, – кивнул я и пошел к машине.