— В какой день? — прервала его молодая женщина.
Камиль достал из нагрудного кармана пиджака очки, но на самом деле, чтобы разглядеть собственную фотографию и название статьи, они ему не нужны. И тем не менее он цепляет их на нос. Сердце забилось быстрее, и ему кажется, что ладони стали влажными.
— Уже иду, — повторяет Камиль. — Ну же, ступай в кровать.
Верховен вдруг понял, что дело, возможно, не в сиюминутных обстоятельствах, а совсем в иных: его сотрудники тоже прочли статью в «Ле Матен». Газетная страница уже наверняка обошла всех членов бригады, судебную полицию и довольно быстро добралась до судьи Дешам, а там и до министра. Такого рода информация разносится благодаря собственной внутренней динамике, как раковая клетка. Что они об этом думали? Что поняли и какие выводы сделали? Их молчание было дурным знаком. Если б сочувствовали, то уже заговорили бы. Если б отнеслись с безразличием, то уже забыли бы. Но их молчание было красноречивей, чем любые речи. Целая страница посвящена ему одному — пусть не очень доброжелательная, но все же реклама! И в какой степени, по их мнению, он этому потворствовал или даже сам организовал? Ни слова не сказано про его команду. Доброжелательная статья или нет, все равно говорилось в ней только о Камиле Верховене, великом человеке дня, который теперь явился к ним со своими дурацкими гипотезами. Словно мир вокруг него исчез. Ответом на это исчезновение и стало их молчание, не осуждающее и не безразличное. Разочарованное.
— Значит, от уголовной полиции нам ждать нечего?
— А чего ты хочешь, — пояснил Камиль, — наша контора настоящее дырявое сито. Мелкие репортеры появились в Курбевуа через час после нас…