Но Ирэн обладала даром все изменять. Она умела внушить спокойствие и уверенность, отвлечь и заставить думать о другом. Заговорила о студии, о фильме, над которым работала («такая фигня, представить себе не можешь»). Разговор, домашнее тепло — и накопившаяся за день усталость отступила. Камиль почувствовал, что его охватывает блаженный покой, граничащий с оцепенением. Он больше не слушал. Ему хватало звуков ее голоса. Голоса Ирэн.
— Не думаю… — ответил Камиль, внезапно побледнев и глядя на запечатанный конверт, который держал в руке.
Следователи выявили несколько странных моментов в этом на первый взгляд банальном деле. Например, тот факт, что жертва не подверглась сексуальному насилию. В большинстве случаев, когда девушек обнаруживают в сходных обстоятельствах, есть следы такого насилия. Здесь — ничего подобного. Насколько мог установить судмедэксперт, последние сексуальные контакты Маризы Перрэн имели большой срок давности. Говоря яснее, настолько большой, насколько имеющееся в его распоряжении оборудование могло определить. Такого рода периоды исчисляются неделями. И действительно, ее кузина на втором допросе подтвердила, что жертва в последнее время «не тусовалась» из-за любовного разрыва, который едва начал затягиваться («Она прям места себе не находила!» — подчеркнула кузина, похоже с оттенком восхищения). Герой этого разрыва, некий Жоэль Ванекер, почтовый служащий, был допрошен и тут же освобожден от подозрений.
— Ничего, — бросил Камиль, похлопывая его по плечу.
Камиль принимается читать молча, сосредоточенно. Время от времени он покачивает головой справа налево, бормоча: «Ну надо же…»