Камиль сложил руки, медленно помассировал веки в почти молитвенной тишине.
— Вот и я об этом сразу подумал. Но чего ты хочешь, Жан, им конца-краю не видно.
Камиль снова повернулся лицом к гостиной и двум окнам, выходящим на бульвар.
Впервые с начала допроса книготорговец позволяет себе взорваться. Выказывать свое презрение к Верховену — одно дело, а рисковать тем, что тебя примут за убийцу, — совсем другое.
Камиль дал Лезажу немного времени поразмыслить.
Именно этот момент выбрал профессор Балланже, чтобы позвонить Камилю.