— Закрыты, но я часто прихожу в понедельник из-за всякой административной работы.
Он выбрал одну наугад. «Белый джаз». Но случайным его выбор не был. На обложке красовался женский портрет, до странности напоминавший портрет Черной Далии. Линия, стиль рисунка и женский типаж были общими на обеих обложках, разве что у второй женщины лицо было более круглое, прическа более пышная и тщательнее сделанная, макияж ярче и серьги в ушах. Иллюстратор изобразил немного вульгарную голливудскую женщину-вамп, отказавшись от более спонтанной манеры, которой он придерживался, чтобы передать образ Черной Далии. Камиль еще не рассматривал всерьез возможное сходство трех молодых женщин. Если без особой натяжки можно было сравнить Эвелин Руврей и Жозиану Дебёф из дела в Курбевуа, то что общего могло быть у них с малышкой Мануэлой Констанзой из Трамбле?
Обычно Коб не проявлял особой экспрессии. Именно это и удивило Камиля. Коб откинулся в кресле, всем телом навалившись на спинку, и смотрел на приближающегося Камиля с сосредоточенным видом, в котором ощущалось замешательство.
— Знаю, — с благодарностью ответил Мальваль.
Возможно, между сыном вьетнамского беженца и миниатюрным полицейским возникла тайная солидарность, выкованная превратностями судьбы.
Проходя мимо кабинета Луи, Камиль заглянул в приоткрытую дверь. Все там стояло на своих местах, аккуратно разложенное и расписанное. Он зашел. Бювар от Ланселя, чернила «Монблан»… И разложенные по темам папки, блокноты, памятки. Вплоть до фотографий жертв из Курбевуа и Трамбле, прилежно прикрепленных к пробковой доске и выровненных по высоте, словно картины на выставке. В атмосфере не чувствовалось скрупулезности, присущей кому-то типа Армана: все было рационально, упорядоченно, но без маниакальности. На выходе Камиля остановила какая-то деталь. Он обернулся, поискал глазами, ничего не нашел и направился к двери. Ощущение все же не отпускало — так бывает, когда выхватываешь какое-то слово в рекламе или имя в газете… Он зашагал по коридору, но ощущение оставалось, и уходить, так и не внеся ясность, было неприятно, как если бы он заметил знакомое лицо, но не мог вспомнить имя. Это раздражало. Он вернулся обратно. И тут он нашел. Подошел к столу. Слева Луи положил список Жанов Эйналей, о котором они говорили. Он провел по списку пальцем, ища того, кого мельком увидел.