– Когда в последний раз общались с женой?
– Взять! Держите! Не дайте уйти! – Безухов оказался на ногах быстрее неваляшки. Левой рукой он отчаянно растирал копчик, правой сжимал звезду Давида. Недолгий полет навредил ему не больше, чем машина – штангистке. Да и остальные по странной прихоти судьбы не стали калеками. Торчок выбрался из-под машины и, широко растопырив руки, бросился на Костю.
На корпусе не осталось живого места. Тачскрин почернел, покрылся тонкой сеткой трещин. Пластик вспух безобразной сыпью, задняя крышка превратилась в один большой лопнувший пузырь с оплавленными краями. От симки остался обугленный огрызок.
Дозорный Романов сидел на одиноком стуле. Руки связаны за спиной, ноги примотаны к ножкам стула. Сам стул Веденеева поставила в угол так, что Светлый мог созерцать лишь ровную белую штукатурку или, основательно вывернув шею, подоконник и одну из створок доски. Под сиденьем стояла глубокая тарелка с дурно пахнущей смесью. Рядом длинными столбиками выстроились монеты. Несколько сотен желтых кругляшей, сочившихся собранной со студентов энергией. Даже вместе они значительно уступали лежащему у меня в кармане аккумулятору, но, видимо, тут многого и не требовалось.
– Мама! – искренне возмутился я. – Ну что значит – как Лера? Отлично Лера! Зачем я вообще про нее рассказал?!
Алексей поднялся и, не глядя на главу Ночного Дозора, вышел из кабинета. Он не лгал и не оправдывался. Он и в самом деле поступил так, как считал правильным. Хотя даже сейчас у него не было уверенности в своей правоте.