– О нас, значит, заботишься, – покачал головой Максим. – А тебя-то кто чуть наизнанку не вывернул?
Спальня была обставлена по-спартански: раскладушка (я не поверил своим глазам – раскладушка!), шкаф с одеждой, книжная полка на стене, еще одна на полу, в углу – столик-этажерка. Пространство вокруг раскладушки оккупировали книги, они лежали на подоконнике и только что по полу разбросаны не были. В основном беллетристика, дюжина словарей, включая греко-латинский, и почему-то учебные пособия по начертательной геометрии. Кроме них, мое внимание привлекли развешанные по стенам календари, частью покупные, но в основном распечатанные на принтере. Я опознал лишь китайский и александрийский, остальные были незнакомы.
– Тебе не объяснили? – Я на секунду отвлекся от созерцания линий вероятности и снова посмотрел на кулон. По-прежнему слабое свечение.
Костя бросил озабоченный взгляд на часы и кивнул. Армейские привычки прочно вошли в его жизнь, одевался он быстро и на крыльце оказался первым. Мне же пришлось расписаться на проходной и рапортовать, что сотрудники Ермаков и Романов к ночному дежурству приступили.
Меня вновь охватило странное и раздражающее ощущение неизбежного. Можно оставаться в квартире, можно выйти на улицу, можно лечь спать. Все это не важно. Ты не сможешь избежать события, которое погрузит тебя в пучину бесконтрольного будущего. Предопределенная неопределенность…
Возражений не было. Похоже, трое моих попутчиков именно так и предпочитали ездить в поезде – выпивая и закусывая.