За окном занимался рассвет. Часы показывали пять утра. До подъема куча времени, а учитывая вчерашний ударный труд, я имел полное право заявиться в офис часам к десяти. Вчерашний ударный труд…
– Знаешь, одна из главных ошибок Светлых в том, что они думают, будто мы их не любим.
Он стоял напротив меня. Высушенное, сгорбленное чудовище, когда-то бывшее человеком. Выглядел монстр ужасно. И без того отталкивающее лицо было полностью изуродовано. Половину тела покрывала отталкивающая вязь ожога. Кожа на левой руке напоминала бахрому. Так часто бывает, когда при тяжелой травме вкладывают слишком много Силы в регенерацию тканей. Выходит, мой последний удар все-таки достиг цели.
– Лидия Николаевна, – я постарался, чтобы голос звучал как можно тверже, – прошу вас, остановитесь. Не стоит усугублять свое положение. Нападение на сотрудника Ночного Дозора – одно, а предумышленное убийство – совсем другое. Вы знаете, какое за него полагается наказание?
– Нельзя сбежать от себя. – Я резко обернулся. Алия стояла за моей спиной. Рядом гасло тусклое марево портала. Проклятая воронка фонила так, что я не чувствовал присутствия волшебницы, пока она не заговорила. Впрочем, она не обратила на меня никакого внимания. Подошла к сгорбленному уродцу.
Я ухмыльнулся. Выходит, шеф сдался. Перестраховщик. Передать дело в Инквизицию – все равно что расписаться в собственном бессилии. Вряд ли Инквизиторы найдут ее раньше Дозоров. В конце концов, им есть чем заняться, кроме поиска ведьмы пятого уровня. Но сам факт уведомления высшей инстанции говорил о том, что шеф хочет снять с себя всю ответственность за происходящее. Вполне объяснимо, если Москва и впрямь отказала ему в помощи.