Переодевшись в чистое, я достал из сейфа невесомый магический кристалл с выцарапанным на боку инвентарным номером. Прикрыл глаза, чувствуя, как бежит по венам вложенная в батарейку Сила. Ошметки магической брони жадно задергались, вбирая дармовую энергию. Излохмаченные края щитов потянулись друг к другу, закрывая прорехи. Полностью таким кристаллом мою защиту не восстановить, но хоть что-то. Без щита я чувствовал себя голым.
– Все нормы нарушены, полная антисанитария, запах… Там ведь рабочие от химических отравлений заживо гнили. Понимали, но все равно работали. Деньги по индийским меркам были сумасшедшие. Я иногда, когда их мыслей касалась, даже радовалась, что не могу увидеть, как все выглядит. И Сумрак там другой. Весь какой-то маслянистый, липкий… А потом я встретила Его. Так странно. Бхопал большой город, там много Иных, но Он отличался от всех. Очень сильный, очень несчастный и такой же, как я. – Она коснулась незрячих глаз. – Он мог творить такое, что я и вообразить не могла. Я впервые увидела Иного, для которого Сумрак не полигон и не рабочий инструмент, а настоящий дом. Место, где Иной не гость, а хозяин. Только… – Алия запнулась. – Только он оказался к нему прикован. Как будто держало что-то.
– Второе, – продолжил Гесер. – Там случилась какая-то заварушка, в которой участвовали Алексей и Юрий. Большая магическая заварушка в Сумраке. В ходе ее Юрий применил Марево Трансильвании.
Дом по-прежнему выглядел мертвым. Ни единого огонька, ни заметных выплесков Силы. Я поднял тень и шагнул в Сумрак, мельком выглянул на второй слой. Никого.
Угорь извернулся, осмотрелся. Целительница сидела на земле и вид имела весьма неважный. Похоже, ее саму нужно было срочно спасать, вытаскивать из Сумрака, пока он не выпил остатки ее Силы.
По глазам ударила невидимая вспышка. Света не было, но глаза вдруг заслезились, появилась болезненная резь, как при попытке разглядеть номер «лексуса». Захотелось отвернуться, а лучше убраться подальше. Если подумать, вполне естественное желание. Но я, напрягшись до зубовного скрежета, заставил себя смотреть сквозь застилающую глаза пелену. И тут же пожалел об этом.