Со стоном оттолкнувшись руками от земли, Кобылин приподнялся и обернулся. Рядом с ним на коленях стоял Григорий. Широкие полы кожаного плаща раскинулись по стылой земле, а самодельный огнемет валялся чуть дальше, утопая в глубоком снегу. Борода сосредоточенно сопел, отковыривал обломком волокуши крошки земли и бросал их в яму. Нет, уже не яму, сообразил Кобылин, со стоном поднимаясь на колени. Вместо воронки на земле виднелось лишь углубление — так, вмятина в земле, не больше того. Источник скрылся под грязной мешаниной из глины и снега и уже не чадил. Вокруг расстилалось белое поле снега, снега изрытого, истоптанного, покрытого слоем гари. Но вполне обычного. Не было и следа снежных вихрей. На поляне даже стало светлее, а из-за серых туч выглянули робкие лучи весеннего солнца.