– Думаешь, я вновь хочу накликать ветер с отвалов? Спроси любого нашего гончара, тебе скажут то же самое и ещё добавят… Если только самого Нагьяра с дружками поблизости видно не будет.
Привратник Саал Тейекена, закрыв за гостями калитку, неожиданно взялся отпирать ворота. Снизу приближались два всадника. Мальчик верхом на выносливой лошадке нардарской породы ехал впереди, как и полагалось важному господину. Будущий воин сидел гордо и прямо. Молодой слуга ехал следом, он горбился в седле и зябко прятал лицо. Кони шли грунью, осторожничая на скользком подъёме.
Отцовская кузница, где больше не поют весёлые молоты, стоит за ручьём, её отсюда не рассмотреть. Мамины волосы перепутались с травой по ту сторону общинного дома. Щенок не знает, удалось ли спрятаться хоть кому-то из младших братиков и сестрёнок.
Ещё через два дня Иригойен и Волкодав нашли мать Кендарат там, где и предполагали: у края окаменевшего потока, в лагере бездомных, спасшихся с горельников. Жрица Кан, по своему обыкновению, была с теми, кому никто другой не брался помочь. Золотко бродил между палатками и шалашами, получая где ласку, где пучок травы, а где и корочку хлеба. Жители курганов называли его священным скакуном, домчавшим вестницу спасения.
Иригойен успел уже привыкнуть к его обыкновению преспокойно возобновлять давно прервавшийся разговор.
Волкодав молча сунул руку за пазуху, где дремал не любивший сырости Мыш. Он знал, что в подобных случаях питомца следовало брать врасплох. Иначе не оберёшься хлопот, отдирая его от кожуха или выпутывая из волос. Оказавшись в руках у матери Кендарат, Мыш для начала схватил её зубами за палец.