А в небе над чудесной долиной, словно знак, нарочно посланный Каттаю, висел узкий лепесток молодого месяца…
Волкодав судорожно напрягся и понял, что ждёт: вот сейчас победитель подойдёт резать горло упавшему. И зачем я поддался на уговоры матери Кендарат и всё-таки вошёл в проклятое подземелье?..
Войско собиралось. У костра один за другим объявлялись молодые стрелки. После боя их осталось шестеро, остальных сгубило слишком безрассудное молодечество. Четверо выживших надумали остаться с Тайларом Хумом и мстить до конца. Пятого отрядили доставить домой пояса погибших братьев – и подстреленного шестого, нянчившего перебитую руку.
– Самоцветные горы воистину называют язвой и посрамлением этого мира, – тихо проговорила мать Кендарат. – Людей затягивает туда, как в бездонную прорву, на муки и смерть. Многим кажется, что лучше сразу на виселицу, чем попасть в такой караван.
За стенами храма ворочалось и ревело многорукое, многоголосое чудище. Шум медленно приближался. Слишком медленно, по мнению матери Кендарат.
Теперь маленький лозоходец был свободен. Он вёл за собой мать и отца, и лунный свет уже касался их лиц.