Недлинное такое копьё с тяжёлым наконечником и толстым древком. На крупного зверя.
Иригойен с каким-то всхлипом рванул скатерть, которой они застелили одрину, и торопливо прикрыл посмертную наготу Итилет. Сын пекаря весь день держался так храбро, что Волкодав даже удивлялся про себя, но теперь парня затрясло. Он опустился на колени и попытался бережно поднять девушку на руки, и тогда оказалось, что голова у неё почти отсечена и держится лишь на тоненьком лоскутке плоти.
Да. Бывший сотник заметил его шагов с тридцати, а заметив – кивнул, но при этом на лице Фербака мелькнуло такое неудовольствие, словно Волкодав сапоги у него украл, только изобличить не удалось.
– Чем это ты занят? – спросила хозяйка двора.
– Если бы ты хоть со стороны видел битву, – гнул своё Волкодав, – ты не уподобил бы вражеского воина ничего не понимающей старой собаке, посаженной на цепь.
Иригойен перехватил взгляд Волкодава и улыбнулся – застенчиво и вместе с тем задорно. Теперь он был среди единоверцев, а значит, его дару было уготовано новое испытание. Венн поневоле вспомнил, как Иригойен не находил себе места, когда его – ещё не казавшегося таким больным – попросили восславить Луну дар-дзумские халисунцы. Выдержит ли теперь?