Кому-то показалось, будто венн отмахнулся.
Женщина, не отвечая, всмотрелась в лицо Волкодава. У венна опять пробежал по спине мороз. Незваной Гостьей она, может, и не была, но он давно выучился узнавать смерть, когда видел её. Женщина мимолётно взглянула на мать Кендарат, потом склонилась над тележкой, и ветер тотчас услужливо откинул край плаща с лица Иригойена.
«Вправду», – сказал Щенок. У него были длинные, ниже плеч, русые волосы. Они торчали из-под тряпья, из которого он смастерил себе подобие шапки. Ветер раздувал грязные спутанные пряди, давно не знавшие иного гребня, кроме пятерни.
Прославление, выбранное с явным знанием местных языков, звучало как растянутое «Йярр-рхаа». Чем не бое вой клич?
– Не буду врать тебе, утверждая, будто мы живём прямо на ведущем туда большаке, – сказал Гартешкел. – Край наш, как я уже говорил, расположен достаточно уединённо. Однако часть пути нас в самом деле будут обгонять порожние телеги горшечников. После того как ты побываешь у нас, тебе придётся вернуться к росстаням у Белой Руки и повернуть к западу. Я тебе всё покажу, когда доберёмся туда. Так ты согласен?
Все набольшие слоёными булочками объелись, посетила Волкодава неподобная мысль. Он уже знал, какого стражника отшвырнёт первым, каких – потом, если Иригойена всё-таки придётся отбивать силой. Неясно было другое: откуда взялась глухая тревога, прочно поселившаяся внутри. Он понимал только, что к разбирательству она никакого отношения не имела.