Кермнис Кнер подошёл к Волкодаву. Тот уже отшвырнул сорванную рубашку и по наитию сделал единственное, что могло погасить вгрызавшийся в тело огонь: бросился плашмя, прижимаясь к земле.
Белая Рука оказалась большой скалой очень светлого камня, испещрённого искорками слюды. Она действительно была похожа на руку, воздетую в отвращающем движении. Казалось, затаившийся под землёй великан предупреждал странников: поворачивайте обратно, дальше хода нет, пропадёте!
Дорога очередной раз повернула, следуя вдоль лесистого склона холма. Волкодав остановился. Впереди, между заросшими травкой неглубокими колеями, лицом вниз лежал человек.
– Только не говори мне, будто в Самоцветные горы шёл надсмотрщиком наниматься. Драться ты не умеешь.
Иригойен сел рядом с венном и протянул ему рубашку со штанами. То и другое было добротно выстирано и даже успело просохнуть. Сколько же я провалялся?..
Он снова замолчал, переводя дух, и скорбно подумал, что, наверное, скоро станет молчаливее Волкодава. Ему делалось невмоготу долго говорить даже сидя. Из-за грудной кости по всему телу распространялась дурнотная слабость. Если он пытался перебороть её, под левую лопатку начинала вонзаться ледяная игла. Тогда подкатывал страх. Снадобья матери Кендарат притупляли иглу, но совсем растопить её не могли.