Шубин, а это был именно его номер, немедленно вышел в эфир.
Одна из девушек хихикнула, рыжая же, покраснев как рак, стремительно развернулась и скрылась за углом здания.
Шубин скривился, будто съел лимон. — Идея, тута, хорошая, тоже думал о таком, — сказал он. — Только вот приказ недавно был, вам его не доводили. По этому приказу установили время и режимы полета при патрулировании в воздухе. Правда в приказе говорилось про Яки и ЛаГГи, про МиГи ни слова, но у нас, тута, не адвокатская контора, а армия. С дивизии дают время патрулирования, вот и патрулируем. Если я начну, тута, вверх-вниз над целью скакать, я весь бензин раньше времени спалю. А это может трибуналом кончится. Понял, тута? — он устало вздохнул и почесал нос.
В землянке хорошо. Там нет такого пронизывающего зимнего ветра. Там нет мороза. Печка, растопленная стеблями подсолнуха, сильно дымит, плюется искрами, однако исправно дает тепло. В землянке полумрак, накурено и дымно. Летчики развалились на лавках, "добирают". Подъем каждый день происходит рано, вот и используют каждую возможность, чтобы поспать часок-другой.
Машина, внешне невредимая, так же стояла на прежнем месте. Вокруг копошились крошечные фигурки пехотинцев. Можно было бы сделать еще заход – небо по-прежнему пустынно, но Виктор решил не рисковать, набрав высоту, он полетел дальше, выполнять задачу.
Спор вспыхнул с новой силой, правда теперь он касался ТТХ того или иного самолета. Летчики вспоминали, кто на чем летал, ругали одни самолеты, хвалили другие.