Она, уже весьма потрепанная жизнью, но по-прежнему завораживающе яркая, и он, молоденький мальчик в пестрых тряпках, с удивительно наивным взглядом. Музыканты казались единым целым: гитара в его руках плакала и смеялась, и эти звуки будто обнимали глубокий голос женщины, заставляя сердце колотиться в груди, а глаза влажнеть...
В итоге я решила попросту сочинить фамилию мужа, и за три года уже привыкла зваться госпожой Петровой. Еще один незаметный для посторонних знак траура...
- Какой еще шар? – переспросила я с невольным интересом, хотя едва ли он мог иметь хоть какое-то отношение с болезни хель.
- Прости, я... – он не договорил, комкая в кулаке газету. - Нет, ничего.
Я собиралась ответить, что пока неизвестно, идет ли речь о некачественных продуктах или о злом умысле, но нашу милую беседу прервала отворившаяся с грохотом дверь.
- Я пойду? – опасливо спросила она, отставляя в сторону чашку.