- Ох, госпожа, спасибо! Только неловко как-то...
Умирать – страшно. О сыне я старалась даже не думать...
- Как видишь, это вынужденная мера! – ледяным тоном произнесла я, пытаясь скрыть злость и уже досадуя на себя за несдержанность.
Я принялась шарить по журнальному столику в поисках коробка. Гладкость лакированного дерева, ажурная шершавость кружевной салфетки... и тут мои пальцы нащупали что-то такое, отчего сердце мгновенно подпрыгнуло к горлу. Шелковистое тепло кожи. Следом послышалось тихое шипение.
Самое страшное, что среди этого моря лиц взгляд то и дело выхватывал пациентов, соседей, знакомых. Те, кого я лечила когда-то, теперь швыряли в меня обидными и злыми словами. И, надо думать, через минуту в ход пошли бы заботливо припасенные огрызки и камни...
А я размышляла о невероятной в своей простоте разгадке таинственных замыслов господина Гюннара...