Оказалось, что я возлежала прямо в сугробе, неподалеку – автомобиль с распахнутыми дверцами.
Я на мгновение опустила веки, пряча нахлынувшее облегчение. Значит, у Ингольва не возникло даже подозрений – руны иса и хагалаз издавна считаются символами Хельхейма вообще и хель в частности.
Петтер шагнул в сторону и отвернулся, кажется, смаргивая слезы.
Руки привычно нашарили ключ, зажгли свечу, открыли замок. Я вошла, заперла дверь и прислонилась лбом к прохладному гладкому дереву.
- Нет, - с сожалением вздохнула Сольвейг. – Ну мне ничего не оставалось, как уйти, несолёно хлебавши. Не бежать же следом!
Внимание невольно притягивала щебечущая в стороне пара. Столь демонстративное пренебрежение ко мне со стороны Ингольва было неприятно.