- Ой, я так много о вас читал! – не выдержал Валериан, с детской непосредственностью пренебрегая приличиями, и, схватив руку летчика, энергично ее потряс. Потом спохватился: - Ну и о вас, конечно, госпожа Ренская!
Он замолчал, тяжело дыша, и с силой потер ладонями лицо. От него тянуло пряно-холодным ароматом чайного дерева. Так пахнет неприятная правда, которую давно хотелось высказать.
Резкое «да» словно замерзло на моих губах. Потрясение Ингольва было слишком искренним, чтобы заподозрить притворство. Оно било в нос, как нашатырь.
Дракон был спокоен – истинное воплощение внутреннего равновесия, а вот хель едва не подпрыгивала на месте.
Я же, каюсь, могла только зажмуриться и молиться всем богам, которых смогла вспомнить.
- Что? – хором спросили мы с Петтером, но ответить Исмир не успел.