Вошла Сольвейг, неся графин бренди и зачем-то хрустальную вазу. От нее несло жадным любопытством и злорадством, как гнилым луком.
Они отбыли, а вскоре мне пришлось успокаивать подругу, которую тоже не обошла вниманием хозяйка дома. Гуда походила на огонек свечи – неяркая, теплая и уютная.
Секретарь господина Торольва вызвал мне кэб – уже третий за этот день.
Он, восторженно: - Дорогая, наконец-то все разрешилось!
- Ясно, - я прикрыла глаза. Мысли бестолково роились в голове. – Надо все равно проверить. И, наверное, вызвать полицию. Только как? Мы ведь не можем бросить его тут и...
- Зачем вы меня разбудили? – спросила горько.