- Я не отпущу тебя, слышишь? – резко сказал Ингольв мне в спину.
Надо думать, мой непроизвольный вздох доставил ему немалое удовольствие: в виноградный сок аромата будто щедро плеснули рома.
Серым было у нее все. В дождь она сетовала на слякоть, снег терпеть не могла, потому что он слепил глаза, и даже солнце не любила, мол, «вредно для кожи!». Пища казалась ей невкусной, а в доме всегда было грязно... Словом, тот тип женщин, от которых пахнет уксусом, и никак иначе, несмотря на литры дорогих притираний.
Петтер молча вел автомобиль, временами на меня поглядывая. Даже с закрытыми глазами я ощущала его взгляд: встревоженный, полный заботы и тихой нежности. Пахло от мальчишки тягучей смолой и ванилью - бензоином. И как бензоин, по хельским поверьям, отгоняет злых духов, так и этот аромат словно рассеивал мои печали.
При молчаливом попустительстве свекра между мной и Сольвейг велась война. Боевые действия то выплескивались на поля сражений, то затихали, но не прекращались ни на минуту...
– Уннер, что с тобой? Ты просто грезишь наяву!